Национальный архив Республики Беларусь опубликовал уникальные фотографии и документы, свидетельствующие о малоизвестных подробностях жизни гомельчан в прошлом.
Гомельская «Роща»
Надо сказать, что фотоснимки Гомеля 20-30-х годов, в силу целого ряда обстоятельств, – крайне редки и высоко ценятся у исследователей.
На одном из фото изображен район «Новаковской рощи», снимок сделан в декабре 1933 года. Большой пустырь с покосившимися столбиками ограды посередине покрыт гололедом, по периметру стоят неказистые деревянные дома и сараи. Большинство из них крыто «дранкой», и почти не видно затейливых наличников, карнизов и прочего резного декора. На веревках сушится белье, такой вот «голый» натурализм гомельских окраин.
На обледенелой площадке стоит врассыпную группа местных жителей. Впереди – мужчина в белой рубахе навыпуск и галстуке, в меховой шапке. Вероятно, на улице оттепель. Часть остальных – дети разных возрастов, тут же стоят санки. Была ли эта площадка тамошним катком, изрядно подтаявшим в день съемки? Вышли ли на улицу ученики одной из двух здешних школ?
Во всяком случае точно известно, что деревня Новиковская роща вошла в состав Гомеля в ноябре 1934 года. Ранее тут располагался лес с мачтовой сосной, которая была постепенно вырублена на продажу еще начиная с его владельцев Паскевичей. Ныне на этом месте – улицы Рощинская, Бориса Царикова, Якуба Коласа, Чернышевского, Янки Купалы, Октябрьская и Интендантская. По-уличному до последнего времени этот район назывался «Рощей» и даже отделял себя от остального «Сельмаша».
А что с резными наличниками и подзорами, почему их почти нет на фото? Создается впечатление, что эти элементы деревянного декора получают распространение здесь несколько позже. Деревянные украшения широко встречаются в Гомеле начала XX века – например, в Залинейном районе или в старообрядческой Спасовой слободе. Но и в царское время, и в последующие тяжелые межвоенные десятилетия, многим жителям городских окраин, к которым относилась и Новиковская роща, скорее всего, было не до «излишеств» деревянной архитектуры.
В 30-е годы Новиковская роща, хоть территориально и относилась к «Залинии», но, с учетом своих особенностей, рассматривалась фактически как самостоятельный район города – наряду с Центральным, Залинейным и Новобелицким районами. Так или иначе, но составители Генплана Гомеля 1946 года характеризовали довоенный жилой фонд в Новиковской роще как «заметно уступающий по своим качествам Залинейному району».
«Высотка» имени Парижской Коммуны и гомельская грязь
Следующее фото сделано на улице Красноармейской (до революции – Генеральской), стоя лицом на северо-восток. Первое, что поражает, это совершенно непроезжий характер дороги в распутицу. Улица широкая, но не мощенная. Телега с мешками буквально завязла в грязи, и возчик сам спешился и пытается помочь лошади вытянуть повозку из жижи. Вдоль обочины идет ряд столбов телефонной связи, и уже имеется водоразборная колонка. Окна деревянных усадеб со ставнями и наличниками.
В целом, Красноармейская того времени имеет мало общего со своим современным видом. Почти все дома на ней – деревянные одноэтажные, только на заднем плане видно самое высокое здание Гомеля того времени – семиэтажный Дом имени Парижской Коммуны. «Дом-Коммуна» был построен в 1931 году к 50-летию Парижской Коммуны по проекту Станислава Шабуневского. В этом здании был установлен и первый в Гомеле лифт.
В 1939 году в Гомеле было 57 домов, имевших более двух этажей, в том числе трехэтажных – 41, четырехэтажных – 15, пятиэтажных – 1.
Каменные здания по кубатуре составляли 24 % жилого фонда Гомеля. При этом, по сравнению со временами Российской империи, количество жилых домов увеличилось в два раза. Так, в 1910 году в Гомеле было 5000 домовладений, все – частные. В конце 1930-х годов – уже 10 540 жилых зданий. До революции каменные и смешанные строения (например, 1-й этаж каменный, 2-й – деревянный) составляли около 10 % домостроений. В начале XX века в Гомеле возводились только доходные дома, сдававшиеся в аренду. В 20-30-е годы начинается строительство общественного жилого фонда, в котором дома предприятий и ведомств составляли около 30 %, жилые здания Горсовета – 70 %. После Первой мировой войны начинается строительство муниципального жилья и в Западной Европе, в Англии оно так и называлось – Council house, буквально – «Дом Советов».
Люди и лошади во Рву
На еще одной фотографии из Национального архива бездорожье в Гомеле выглядит вообще убийственно. Лошадь с телегой стоят буквально на дне то ли канавы, то ли улицы. Над ней нависают покосившиеся стены дома с подпорками, похоже, что прорехи в стенах замазаны глиной. Нижняя часть хаты – с дощатой завалинкой, засыпанном землей для утепления. Картина достаточно мрачная. Но зато справа высятся заводские корпуса, за высоким забором, вероятно, строится еще один.
В газетах начала XX века писали, что на некоторых гомельских улицах ломовые лошади ломали ноги. Глядя на такие колдобины, легко поверить, что в них могли покалечиться не только животные, но и люди. А то, как тут ходили темноте, вообще трудно себе представить. Надо также понимать, что летом эта грязь, конечно, высыхала, но зато превращалась в густую пыль.
Как сказано в аннотации, снимок сделан в «рабочем городке у завода «Пролетарий». Ныне это предприятие «СтанкоГомель», более известное как завод им. Кирова. Похоже, что делали это фото ни в каком ни «рабочем городке», а со стороны известного района гомельских трущоб – «Кагального рва». Такие «Вороньи слободки», «Нахаловки» и «Бомбеи» были в прошлые времена почти в каждом городе. Во 2-й половине XIX века еврейская беднота заселила дно русла ручья Гомеюк, где раньше пасли скот. Хибары лепились по склону оврага одна к одной, этакая местная «фавела». «Ров» славился своей криминальностью, и в запутанных переулках этой гомельской «Молдаванки» боялись появляться даже полицейские. Жители же Рва имели в Гомеле дурную славу. Но, как обитавшие в самых экстремальных условиях (в Ров стекали нечистоты из центра города и свирепствовали инфекционные заболевания), «роеры» считались особо живучими и закаленными людьми.
Сейчас от Кагального рва остался только небольшой фрагмент в начале улицы Пролетарской, а в свое время этот овраг с его непролазными трущобами тянулся вдоль улицы Интернациональной (Кузнечной). Непосредственно ко Рву примыкал завод чугунолитейный и машиностроительный завод Фрумина (ныне – ОАО «СтанкоГомель»). Фактически, предприятие Фрумина и сыновей стояло на мысу, охваченном с двух сторон оврагом. Завод выпускал котлы и тому подобные изделия. В 1910 году у Фрумкина работало тридцать восемь рабочих, был один паровой двигатель, одна литейная печь-«вагранка», шесть токарных станков, два сверлильных и один – строгальный.
В Первую мировую войну Фрумин лил снаряды, работы прибавилось, и количество занятых на заводе уже перевалило за сотню. После революции предприятие было национализировано и стало называться завод «Пролетарий». Производство было расширено, о чем говорит и строительство нового цеха на фотографии. В 20-30-е годы «Пролетарий» освоил выпуск паровых насосов, растворомешалок, камнедробилок, лебедок и другого строительного оборудования. В 1934 году, после убийства соперничавшего со Сталиным по популярности Сергея Кирова, заводу было присвоено его имя. В 1940 году на Гомельском заводе Кирова работало 538 рабочих, завод стал выпускать строгальные, долбежные и другие станки, до 140 единиц в год.
На еще одном фото – переулок в том же Кагальном Рву. На заднем плане виднеется многоэтажное каменное здание бывшего доходного дома. Гомельские исследователи говорят, что это здание, ныне не сохранившееся, малоизвестно – почти никогда не попадало в кадр. А вот проезжая часть в переулке во Рву так размыта сточными водами, что сама напоминает небольшой овраг или канаву.
Кагальный Ров с его специфическим колоритом был в основном засыпан и застроен уже после войны, но основой для обустройства нового послевоенного Гомеля стала заложенная еще ранее индустриальная база.
Архитектурный стиль гомельских трущоб
Чудеса «трущобной» архитектуры старого Гомеля запечатлела еще одна фотография, сделанная на обрывистом склоне в районе 1-й Советской больницы. Дома стоят тут на деревянном настиле на столбах, сооруженном прямо на крутом склоне. Не дома даже, а почти что хижины на зыбких подпорках, которые, того и гляди, поедут вместе с оползающей кручей. Но, возможно, «лампочка Ильича» все же добралась и сюда – на фото виден столб с предположительно силовыми проводами. Тем более, что Гомельская электростанция была открыта в 1923 году неподалеку отсюда, в предместье Монастырек.
Можно предположить, что в этих «домах на сваях» было и свое рациональное зерно. Такая столбовая конструкция могла выручить в случае бурного наводнения, нередкого на Соже. Паводки и в наше время изрядно заливают Монастырек.
Сегодня некоторые краеведы любят сравнивать старый Гомель с «маленьким Парижем». Насчет Парижа не знаем, но от условной Венеции у прибрежных застроек, как видим теперь, что-то было.
Впрочем, это не был какой-то особый уголок у Сожа. В начале XX века так выглядела большая часть правобережной террасы в пределах жилой застройки. Например, район «Кавказ» выше по течению реки также состоял из раскиданных по оврагам хаток, мазанок и даже вырытых в склонах земляных пещер. Тут жили рыбаки, грузчики и просто люмпены, процветала и преступная вольница. Как раз в начале 30-х годов, когда шло строительство Гомельского речного порта, с этими трущобами было в основном покончено. В Гомеле даже была издана книжка с символическим названием «Покорение «Кавказа».
Живописные заросли на обрывистых террасах Сожа в районе улицы Комиссарова сохранялись до наших дней, пока они не были вырублены во время строительства новой набережной.
Но также надо понимать, что вся эта неоднозначная «атмосферность» досталась Гомелю по наследству от времен царской империи. Гомельская пресса начала XX века нередко живописала, как даже центральные улицы Гомеля утопали в грязи, с купающимися в лужах свиньями и гусями. Справочник «Весь Гомель…» за 1913 год давал такую зарисовку с натуры: «Особенной достопримечательностью, весьма характерной для выяснения общей физиономии Гомеля, в котором наряду с огромным каменным домом жмется полуразвалившаяся хатка, рядом с пышно обстроенным кварталом прозябает грязный переулок, где на одной улице мостовая идет вперемежку с болотом». Нечто подобное этим контрастам сегодня, например, можно увидеть в Мумбаи (Бомбее) или других азиатских городах.
В газетах описывался и случай, когда пьяный просто утонул в луже на Замковой улице (ныне – проспект Ленина). В подобные сообщения гомельских журналистов и верилось, и не верилось. Но вот глядя на глубокие промоины на этих фото, вполне себе можно представить и захлебывающегося в них человека, особенно если он изрядно залился водкой из бутылки с сургучной пробкой и с двухглавым коронованным орлом.
В Гомеле того времени было 78 улиц, но из их общей протяженности в 62 километра – только 15 километров мощеных. Все дело в том, что денег у Гомельской городской Думы хронически не хватало. В 1899 году из бюджета в 163 тысячи рублей на благоустройство выделялось 12 тысяч рублей, из них на устройство новых мостовых – 4 500 рублей, на ремонт старых – 1 600 рублей. При этом, 33 тысячи бюджетных рублей гомельское городское самоуправление должно было выплатить правительству в качестве воинской квартирной повинности.
Однако нельзя сказать, что в гомельском городском самоуправлении спали в шапку. Городской бюджет едва сводил концы с концами. Но гласные Гомельской Думы не унывали, и охотно голосовали за кредиты на нужды города. Так, в 1909 году был взят крупный заем для строительства городского водопровода длиной в 5 731 сажень для 152 домов. До этого водичка поступала только в 22 дома. На фото улицы Красноармейской (Генеральской) видна водоразборная колонка. В 1909 году таких колонок в Гомеле было только 5, и вода их них была платным удовольствием. У каждой из них стоял сборщик денег, 100 ведер воды стоило 25 копеек.
Еще в 1912 году городское самоуправление запроектировало в Гомеле трамвай. Однако этот, как и многие другие проекты, так и не состоялся. В том числе и по причине начала Первой мировой войны.
Чернуха для ЦК
После 6 -8 лет мировой и гражданской войн и иностранной оккупации Гомель постепенно восстанавливался. И в 1933 году разрабатывается новый Генеральный план «социалистической реконструкции Гомеля». Он был грандиозным – предполагался отказ от старой лучевой композиции города, предложенной еще графом Румянцевым, с заменой ее на радиально-кольцевую, намечена была серьезная перепланировка Центрального и Залинейного района, реконструкция улиц Советской, Комсомольской (ныне – проспект Ленина) и центральной площади.
К этому периоду относится и история этих фотографий. Не стоит думать, что Гомель того времени был весь такой, как на этих фото. Нет, его центр с парками и скверами был вполне себе благоустроен, хорошо вымощен булыжником и клинкерным кирпичом, производившимся в Гомеле же (свыше 3 миллионов штук в год в 1940 году). Дело в том, что на эти фото специально отсняли «чернуху». «Картинка» грязи и «жути» нужна была в качестве приложения к докладной записке секретаря Гомельского горкома КП(б)Б Шафаренко и председателя горсовета Карначова в ЦК КПБ (б).
В марте 1934 года партийное руководство БССР рассматривало вопрос об увеличении ассигнований на благоустройство Гомеля. Вероятно, речь шла о выделение денег из республиканского бюджета. И Шафаренко и Карначов писали: «Единственный базар (Конная площадь) не замощен и абсолютно не соответствует требованиям рынка… Транзитная дорога — Кооперативная ул., на протяжении 1,5 км не замощена, лошади и машины портятся». К докладной записке и были приложены эти фото, сделанные 1 декабря 1933 года.
Реализация Генерального плана развития Гомеля 1933 года была сорвана нападением нацистской Германии. В 1946 году был разработан новый Генплан, заложивший основы современного облика нашего города.
