В годы Советской власти социологию совсем не жаловали, в ранний период она была официально запрещена — ее считали буржуазной лженаукой, а позже – с начала 60-х годов – социологам ставилась задача фиксировать процессы развития советского общества: выявлять все положительное и не замечать негатива. В то же время власть желала знать, что о ней думает и говорит народ. И получала желаемое. Мониторингом общественного мнения на местах, например, в 30-х годах занималось Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ), спецслужба, основной задачей которой была борьба со шпионажем и контрреволюцией.
Какими методами в те времена собиралась информация, догадаться не трудно. Отчеты же назывались «спецсводками», защищенные от чужого глаза грифом «Совершенно секретно». Такой же стоял на датированной 7 июня 1932 года спецсводке полномочного представительства ОГПУ по БССР. Рассекреченный документ опубликован на сайте «Исторические материалы» под заголовком «Об отрицательных настроениях рабочих промышленных предприятий БССР в связи с постановлением ЦК и СНК СССР о колхозной торговле».
Поясним, что речь идет о периоде массового голода в Советском Союзе, приведшем к многочисленным людским жертвам. О его причинах и последствиях много писалось. Это страшная часть нашей истории, когда власть решала проблемы репрессиями: раскулачивание, принудительные хлебозаготовки, сплошная коллективизация и т.п. В данном же случае речь идет о постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 мая 1932 года «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развертывании колхозной торговли хлебом». Правительство решило смягчить свой прессинг на крестьянина и «в целях расширения товарообмена между городом и деревней» сократить план хлебозаготовок по колхозам и единоличным хозяйствам. Так же колхозам и колхозникам разрешили продавать излишки хлеба «по своему усмотрению как на базарах и рынках, так и в своих колхозных лавках».
А что думает народ по этому поводу?
«Постановление ЦК и СНК СССР о сельхозналоге на 1932 г. и колхозной торговле воспринято основной массой рабочих как большого значения политическое мероприятие, направленное на улучшение жизненных условий всех трудящихся страны», – оптимистично сообщают чекисты в своей спецсводке. И тут же делают оговорку: «Некоторая незначительная часть рабочих не верит, что постановление ЦК и СНК даст эффективные показатели, и высказывания их проникнуты пессимизмом, безвыходностью из положения; используя отрицательные настроения части рабочих, враждебно настроенных, антисоветский элемент дискредитирует в глазах широких масс рабочих указанное постановление ЦК и СНК, внушая последним, что постановление не исправит тяжелого положения, что оно запоздало, весь скот уничтожен и проч».
Из документа следует, что «общественное мнение» изучалось на предприятиях Гомеля и Минска. Вот некоторые высказывания рабочих:
«Опять головокружение от успехов, опять повернули вправо, Рыков сидит арестованный, скоро, наверное, и Сталина арестуют, но все равно из этого мяса не будет, ибо весь скот уничтожен» (рабочий Гомельской фабрики «Коминтерн» Баскин).
«Спохватились, но поздно, ибо у крестьян нет скота, весь скот уничтожен, и крестьянин не верит больше и скота не будет выращивать» (рабочий швейной фабрики Комиссарчик, г. Гомель).
«Деревня сама голодает, у нее все забрали, пусто, хоть шаром покати, картошка на базаре стала недоступной для рабочих» (рабочий швейной фабрики Ефунин, г. Гомель).
«Это постановление запоздалое и ничего не даст, крестьянство уже больше не поверит партии и сеять не будет. Удивительно, что русский народ — 180 млн населения — так мучается и молчит» (рабочий Полеспечати, г. Гомель, Блюменкранц, член КП(б)Б).
«Уже ничего не поможет, поздно спохватились» (г. Гомель, Полеспечать, Беркович, член КП(б)Б).
«Это поворот вправо — увидели, что дальше некуда, повернули обратно» (Полеспечать, г. Гомель, Чернов, член КП(б)Б).
«Я теперь совсем пропал и обречен на гибель, если я не имею возможности приобрести стакан молока, десяток яиц и фунт масла. Я вдоволь даже хлебом не наедаюсь» (Швейная фабрика «Коминтерн», г. Гомель, Марголин, член КП(б)Б).
Причину пессимизма рабочего класса авторы спецсводки связывали с тем, что «на ряде промпредприятий это постановление не прорабатывалось, и вокруг него не заострено внимание широкой партийно-советской общественности, благодаря чему со стороны рабочих и служащих некоторых промпредприятий отмечены нездоровые суждения». В частности сообщается, разъяснительная работа вообще не проводилась на промпредприятиях Минска: заводы им. Ворошилова, «Коммунар», обувная фабрика и фабрика «Красный Текстильщик». Рабочие ничего не знают о важном документе правительства, а потому позволяют себе нелицеприятно высказываться:
«Сначала гвалтом — насильно гнали мужика в коллектив, потом отменили, сами развалили деревню, создали большое недовольство мужиков в деревне соввластью, мужик опустил руки и не хочет работать, он не поверит никаким постановлениям» (рабочий завода им. Ворошилова Жилинский).
«Когда у нас были кулаки, то ели хлеб и мясо, а сейчас дали льготу колхозам, чтобы они могли продать свой остаток хлеба. Это только временное явление, потому что Сталин увидел, что дело плохо, и повернул обратно — «вы, крестьяне, сейте, а потом я опять возьмусь за вас». Но крестьяне сейчас на это не пойдут, они знают свой горький опыт, и пока у нас не будут те, которые сеяли хлеб и разводили скот, — у нас ничего не будет» (рабочий УМТа Кулевич).
«Партия уже начала отступать назад, идут зигзагом, не имеют ровного пути» (щетинная фабрика, Громантель).
«Довели страну, а теперь вспомнили, но навряд ли станет лучше, ибо в стране голод» (Белгосспирт, Касперский).
Там же, где партийные органы работу провели, и рабочие по-другому думают:
«Это постановление очень важное, и решение это имеет громадное политическое значение» (Вигдорчик, б/п, плановик Полеспечати, г. Гомель).
«Этим постановлением хорошо партия сделала, теперь уже будет все и дешевле» (Рудинский, Мингосстрой).
«Если в дальнейшем такие базары колхозные будут, можно будет жить, ибо уже на базаре на 50% подешевела картошка и другие продукты» (рабочий завода «Ударник», Лапюко).
…Чем впоследствии обернулись зафиксированные критические высказывания рабочих в адрес партии и правительства, мы сказать не можем. Возможно, лет через пять им припомнили. А вот что касается подписантов спецсводки, то их судьба известна. Документ составили и подписали заместитель полномочного представительства ОГПУ по БССР уроженец Петербурга Николай Шаров (дорос до заместителя наркома внутренних дел БССР) и врид. начальника секретно-политического отдела ПП ОГПУ по БССР уроженец Мозырского уезда Пинхус Симоновский. Оба оказались «врагами народа». Шарова расстреляли в 1939 году (за нарушения законности), Симоновского – 1940-м (за фальсификацию уголовных дел).
