Современные цифровые технологии сделали доступными многие неизвестные ранее фотодокументы. И они еще раз свидетельствуют – война нанесла нашему городу огромный ущерб.

Клубы для оккупантов

В годы Второй мировой войны в оккупации Гомеля принимали участие не только вермахт и СС, но и войска союзников нацисткой Германии. Так, здесь стояли экспедиционный корпус фашистской Италии («Армия Рома») и войска хортисткой Венгрии. В частности, мадьярские военные также сделали немало фотографических снимков. О некоторых венгерских фото ныне исчезнувшего Полесского вокзала «Сильные Новости» уже писали ранее. Но в сети мы нашли еще несколько фотографий, где те же самые люди снялись и в других местах разрушенного Гомеля. Идя по «электронному» следу оккупантов, мы обнаружили множество других фотографий. В поисках нам оказал помощь один из гомельских историков и краеведов.

В итоге наших сетевых поисков нам удалось установить и имя автора фотографий. Звали его лейтенант Йозеф Ременьи, он служил в материально-техническом обеспечении мадьярского санитарного поезда, который курсировал между Венгрией и оккупированными территориями СССР, Польши и Чехословакии. Венгерский офицер сделал сотни путевых снимков, на них – фото Львова, Киева, Курска, Брянска, Новозыбкова, Чернигова. Почти везде – следы разрушений, есть фото с «остарбайтерами», которых гонят в рабство. Альбом Ременьи выложен на сайте. Отметились мадьяры и в Гомеле.

На одном из фото два венгерских офицера и медработница стоят на нынешнем проспекте Ленина. До войны это была улица Комсомольская, но в газете «Новый путь», издававшейся в Гомеле в 1942-1943 годах местными коллаборационистами, она фигурирует уже под дореволюционным названием – Замковая. Улица почти полностью разрушена, правая сторона вообще зияет пустотой, также просматриваются руины или горы мусора, оставшиеся от жилых домов, от некоторых деревьев, высаженных вдоль улицы, остались лишь пни. Только на заднем плане виден уцелевший «Дом Коммуны» (правильное название – «Дом имени Парижской Коммуны»). Очевидцы также рассказывают, что, глядя в обратном направлении, от вокзала, можно было видеть парк и дворец, потому что почти все здания на проспекте были разрушены.

На фото видна и характерная кладка «елочкой» мостовой из клинкерного кирпича. Такой кирпич, специально предназначенный для дорожного покрытия, производили в Гомеле на клинкерном заводе на нынешней улице Шилова.

Один из венгров уже встречался нам на снимках с Полесского вокзала – это низкорослый коренастый офицер во френче, широких галифе и пилотке. В петлицах у него две шестиконечные звезды, обозначающие звание надпоручика (как вариант, в зависимости от размеров звезд – подполковника). Род войск по черно-белой фотографии определить не представляется возможным. Коренастый обнял за плечо второго, долговязого, с одной звездой и полоской в петлицах (курсант, кандидат-офицер), с висящим спереди кожаной сумкой (футляром для фото- кинокамеры?), и в ботинках с характерными для венгерской армии пристегивающимися кожаными голенищами. Другой рукой низкорослый надпоручик оперся на столб с указателями оккупационной администрации. «Комендант Гомеля» – в 1,8 километра от этого места, по адресу Пролетарская, 14. Туда же направлен и указатель со зловещими буквами SD – печально известная политическая полиция нацистов. В том же направлении на юг указан и лазарет Люфтваффе (LW Lazarett) – вероятно, Первосоветская больница на улице Комиссарова. Указатели на лево ведут к полевой комендатуре связи-57 (Feld.-Nachr.-Kdtr.) и к расположению местного штандартенфюрера СС.

Стрелка же направо указывает на некий «Солдатский дом» (Soldatenheim). А это что такое? «Зольдатенхайм» – это солдатские клубы, создаваемые на оккупированной территории для «релаксации» низших военнослужащих вермахта. «Солдатские дома» организовывались при содействии общественных организаций из «Рейха», устраивались они зачастую в бывших советских столовых или кафе. Встречались при них и так называемые «женские отделения» для сексуального удовлетворения оккупантов.

Для офицеров существовали свои заведения – «Официрказино», в Гомеле оно размещалось на улице Советской (в то время – снова Румянцевской ), и было благополучно взорвано в ноябре 1942 года гомельскими подпольщиками-антифашистами. Бомбу в казино заложил старший лейтенант, член подпольной боевой группы Иван Шилов.

Клуб для солдат оккупационной армии, похоже, существовал в Гомеле где-то в стороне Центрального колхозного рынка.

С другой стороны столба с указателями стоит также уже встречавшаяся нам на Полесском вокзале врач или медсестра в белой косынке, пальто поверх медицинской униформы с белым отложным воротником и перчатках. Являлась ли она местной коллаборационистской или поданной Венгрии – сказать сложно. Снялись мадьяры и в другом месте на нынешнем проспекте Ленина – предположительно у его пересечения с Привокзальной. Здесь также видны разрушения, от ряда зданий остались только пустые коробы.

Самого автора снимков лейтенанта Йозефа Ременьи можно увидеть на фото изуродованного памятника «Ленин и Сталин в Горках», что стоял в Гомельском парке. Забравшись на него, низкий оккупант целится в обезглавленную скульптуру Ленина из автоматического пистолета Фроммера. А «бравый лейтенант Йозеф» – курит на памятнике сигарету. На фото у госпитального вагона Ременьи стоит крайний слева.

Разрушенный дворец

Венгры снялись и у центрального входа в Гомельский парк. Долговязый венгр с камерой стоит рядом с медичкой, низкорослый надпоручик – с другой стороны от входа.

Таблички с советскими названиями выбиты или сняты, над воротами распростер свои зловещие крылья германский имперский орел со свастикой в когтях. Тот же символ нацизма был выстрижен и на центральной клумбе Гомельского парка. На постаменте, где стоял ранее советский памятник, выставлена пальма или некое тропическое растение в кадке.

На заднем плане видна центральная часть дворца, точнее – его стены. Здание сильно пострадало от пожара во время боев за Гомель в августе 1941 года, полностью восстановить эту жемчужину нашего города удалось только к 1960-м годам. По воспоминаниям русского белоэмигранта, служившего легионером в итальянском корпусе в Гомеле, во время оккупации некая княгиня Паскевич из-за границы приезжала в Гомель осматривать фамильный дворец своих родственников.

Еще несколько снимков сделано в парке с разных сторон дворца Паскевича. На фронтоне еще сохранилась надпись «Палац пiянераў» и герб БССР. Высокие заросли травы свидетельствуют о запустении в парковом хозяйстве. Снялась троица и у часовни. Кстати, по свидетельствам очевидцев, в усыпальнице Паскевичей захватчики устроили тир.

Оккупанты сфотографировались и на площади Ленина, у них за спиной – разрушенное пожарное депо с каланчой, все здания на Трудовой – тоже разбиты, включая дом с колоннадой. Похоже, это то здание, которое было построено при Николае Румянцеве для Гомельского лицея? После войны оно не сохранилось. Повреждена была и «Полеспечать», в то время еще 2-этажная.

Дом с мезонином

Та же троица стоит и на фоне двухэтажной деревянной усадьбы, крытой жестью («бляхой»). Это здание – редкий образчик уже не сохранившейся деревянной архитектуры Гомеля. Карнизы усадьбы украшены резными подзорами, окна – с такими же наличниками, деревянный декор имеет и балкон, входные двери – с филенками. Такой стиль сформировался под влиянием архитектуры неоклассицизма, нашедшей своеобразное отражение и в местном деревянном зодчестве. Слева имеется небольшая кирпичная пристройка. В группе в социальных сетях «Пошукi cтарога Гомеля» установили, что это здание было построено в 1897 году и стояло на перекрестке нынешних улиц Никольской и Калинина. Усадьба принадлежала дворянину Владиславу Хацкому, вероятно – служащему Полесской железной дороги.

От себя добавим, что обедневшие дворяне, бывшая мелкая шляхта, охотно шли в Гомеле работать на железную дорогу. Так, при открытии в 1879 году Гомельского железнодорожного училища (ныне – железнодорожный колледж) третью часть учащихся составляли дворяне. Улица Никольская еще недавно носила имя поэта Демьяна Бедного, а вот улица Калинина до революции была Балашовской. Возможно, была названа так в честь родственников Паскевичей?

Что до троицы на фото, то коренастый надпоручик здесь снова стоит отдельно, а высокий мадьяр с камерой – опять рядом с медичкой. Возможно, их связывали некие отношения? Также можно предположить, что кто-то из венгров жил в этом доме, который был расположен рядом с вокзалом Полесской железной дороги, которую мадьярские части могли охранять. Усадьба с мезонином не сохранилась, вероятно, была разрушена во время войны. На ее месте сегодня стоит другое одноэтажное деревянное здание.

На одной из фото (место не локализовано) мадьярские военные и медсестры весело проводят время за столом с бутылками.

Еще один снимок сделан на станции «Тереховка», в кадр попали два венгерских солдата в летней форме с закатанными рукавами.

Возмущение доктора Геббельса

Венгрия, где еще в 1919 году был установлен авторитарный режим Хорти, после прихода Гитлера к власти стала одним из самых его надежных союзников. Уже 27 июня 1941 года хортистская Венгрия вступила в войну против СССР. В 1942 году венгерская армия на Дону потерпела самое тяжелое поражение за свою историю, потеряв 30 тысяч человек убитыми и 50 тысяч – пленными. С того момента мадьярские войска стали применяться прежде всего для борьбы с партизанами в тылу.

После поражения на Дону 8-й корпус венгерской армии («Мертвая армия)» занимался карательными акциями в Беларуси, Украине и в Брянской области РСФСР. При этом хортистские войска отличались таким беспределом в отношении мирного населения, что это вызывало нарекания даже у немцев. Из доклада полковника вермахта Крувеля: «С учетом пропаганды противника, их (венгерская) недисциплинированность и абсолютно произвольное поведение по отношению к местному населению могли принести только вред немецким интересам. Грабежи, изнасилования и другие преступления были обычным делом. Дополнительную неприязнь местного населения вызывал, очевидно, тот факт, что венгерские войска не могли нанести поражение противнику в боевых действиях». После этого мадьярские части стали привлекать к охране железных дорог, чем они, вероятно, занимались и в Гомеле. Но одновременно продолжали участвовать и в акциях устрашения, причем, со все той же нечеловеческой жестокостью. Даже доктор Геббельс указывал, что тотальные зачистки хортистами местности от населения затрудняют для «рейха» занятия там сельским хозяйством.

Жителей Новых Терешковичей Гомельского района в начальный период войны беды обошли стороной, немецкие и итальянские войска только проходили через их деревню. Говорят, что произошел даже такой курьезный случай: один немецкий офицер на фотографии в доме жителей Терешковичей узнал себя. Оказалось, хозяин дома в Первую мировую служил в царской армии и попал в плен. Немецкая семья забрала его из лагеря работать в их домашнем хозяйстве, с сыном хозяина военнопленный, перед отбытием на родину, и сфотографировался.

Но затем в Новые Терешковичи ворвались венгры, и это была даже не контрпартизанская акция – советских партизан в окрестностях не было. По воспоминаниям местных жителей, каратели сразу же схватили местную учительницу и прикладами, прямо во дворе – забили ее насмерть.

Одной из самых страшных карательных операций мадьяр стало уничтожение районного центра Корюковки на соседней с нами Черниговщине, где в марте 1943 года эсэсовцами и солдатами 105-й венгерской дивизии было уничтожено 6700 мирных жителей. Людей расстреливали, разбивали головы прикладами, сжигали живьем. По масштабам эта трагедия превзошла Орадур во Франции и Лидицу в Чехословакии. Командовавший акцией генерал Золтан Йоган попал в советский плен, но не был казнен ввиду отмены в СССР в то время смертной казни. После освобождения в 1955 году стал католическим священником. По словам гомельчанина Александра Снитко, уроженца Корюковского района, местные пожилые женщины в 1960-70-х годах часто вспоминали эти ужасные события:

– Каратели заходили в хаты, и обнаружив детей под кроватью, давали туда очередь. Подпирали дверь жердью, обливали керосином и поджигали. Я ребенком был страшно поражен такими событиями, но моя бабушка тактично уводила меня от разговоров об этой резне. В Корюковке в советское время был музей и мемориал, но никогда не указывалось, что бойню устроили именно венгры, говорили о немецко-фашистских оккупантах. Моего отца в шестнадцать лет так же чуть не убили. Отец увлекался радиоделом и один раз забросил проволоку-антенну на дерево. Мимо ехали мадьяры, увидели радио-оснастку и ворвались в хату. От неминуемой смерти его спас местный «полицай» – прямо на глазах венгров он принялся жестоко избивать отца, разбил ему кулаком нос. Венгры посмеялись, и поверив обещаниям полицейского «самому разобраться», уехали.

В селе Козары в марте 1943 года мадьярские каратели убили 3 800 человек. Разумеется, далеко не все население Венгрии поддерживало адмирала Хорти, в глубоком подполье в стране действовали и антифашистские силы.

Гомель за годы оккупации был разрушен на 80%, в концлагерях, тюрьмах, гетто и других местах на территории нашего города и в его окрестностях было уничтожено свыше 130 тысяч военнопленных и мирных жителей.

В ноябре 1943 года вермахт и все его союзники оставили Гомель. Для Венгрии участие в гитлеровской агрессии обернулось несколькими сотнями тысяч убитых и потерей 40 % национального богатства.